Пишет  Ms Robinson:

Притчи Соломоновы 25:17
Не учащай входить в дом друга твоего, чтобы он не наскучил тобою и не возненавидел тебя.

URL записи

наблюдать стараюсь, раз уж не получается выписывать-ся
радуюсь периодически проскальзывающим - привет, вы там! на том берегу! на этом всё так же, такое же
в 25 пишут пишут в дайри только те, у кого кризис
и пишут намного меньше, чем писали в 16, и в 21

спасибо вам, дорогие, родные форумчане

то, что поменялось : мне душно в городе. этом
кто-то умер, и я перелюбила всех;
я очень плохо поступала с людьми, по-настоящему плохо я поступала только со своими мужчинами - всего два, но зато какие; и воспоминания
работала много, работала мало (в основном);
но в путешествие четверти века съездила на край света - и, по секрету, что бы кто ни говорил о феномене путешествий - я вернулась прежней.
и с женатым мужчиной роман завела; и из похоти, когда одиноко, есть с кем сблизиться, да не абы с кем, а еще и с иллюзией, что по любви

и хочется просто не думать. открыть пошире окна, не выходить из дома.
ничего и нечего уже искать между новыми и ново- стройками, не перехитрить вселенную, а окружающих не интересно. это жизнь, и она движется только в одном направлении, это и есть

pura vida

на автопилоте
приходится продолжать, чтобы не застрять, ведь даже новостройки - и те уже выросли
и осадок тяжелых металлов на стенках сосудов лишь к распаду свободных радикалов
мне все свободны - и мы распались


и еще - на улицах все люди младше нас

да и кто бы могу подумать, что таким отпечатком ТО обернется.
сама бы не поверила
но спим мы уже года три как,
и расслабляется всё тело в его руках

Продолжаю писать тут, поскольку не удаётся поговорить о хорошем и насущном моим почерком невнятным на формате A6. А пришло время, ведь прошло чёрт знает сколько, и постольку мне хочется говорить неприлично беспрестанно. Со всеми. О самых насущных и прошлых снах. Грядущих делах - ERROR!ОШИБКА! - самая главная, -что бессвязно.
Я чувствую, что всплывают из горла слова, от руки о которых годами молчала.(я ничего не писала.)

Теперь уж не знаю я.,как и начать. Ведь те, о которых и начинала, пытаются от самое себя избавляться, интегрируясь в периоды/события/интервалы, остаются за рамкАМи рамок (...не зря я вносила сюда все те темы и правила, непоследовательно, или интуитивно, но ход мышления на бумаге отметить - это хорошее правило, как ни крути*синхрония). Да и память не веер - не раскладывается косынкой одним кликом (помню данное, но признАю - никак этот навык не развиваю). Свои же бессвязные фразы я, сохранив на бумаге, оставлю живыми и в памяти, чтобы потом не жалеть об обратном и не выдумывать невероятные факты и не подменивать ложными самосохранениями воспоминаниями. разложив себя в карты - пасьянс, запечатываю алгоритм. и стараюсь не мухлевать.

Шапкой, пожалуй, логично ставлю я увольнение с моей первой по-настоящему офисины по собственному желанию, с целью развития навыков общения, развлечения с послаблением от рамок, ограничений, приличий, отчётов - от персонала до цифр, - окружавшим меня не было видно края. я сбежала, но по инерции и законам пропорции сдвинулось всё. ох, была феерия. у меня на момент обозрения дух захватывает от масштабов причин и их следствий. всё покончалось, что было. почти.
вот начало:

с С. в комнате коммунальной строили планы, я летела в Берлин к Ч, начиная работать в Z. баре, я цвела; я это осознавала, пользовалась, ведь всё кончается. ВСЕ ЭТО ЗНАЮТ.
распадаясь, с С. краеугольным и враньем с всех сторон замотали -сь; друг друга понимать переставали, подозревали и позволяли себе, не признавая -сь; мы извинялись непримиримо; но прощая -сь; черствели сердца и чуть больше себе позволяли, снова врали. тоже классика, ТАК ВСЕГДА. преступления множились. далее перечень
было и больно, и сладко, от запрятанных денег, прикрытых работой, и отвязных минуток в приватах, знакомства с Х. - мы с С. продолжали являться друг другу в своих амплуа всё изощрённей прибитых на летопись лета 2016. мой Берлин был променян на секрет рейс в Барселону. минутки в Z обесценивались его равнодушием к моему любимому городу, и нужны были деньги на отпуск on my own. так и попали в порочный круг, крутилось колёсико и набирал обороты объём.
в Б. свиданье с Х, в СПБ раскрывалась ТО, ведь пропорционально всему окруженью, росло и черственье души,
но последние месяцы дико и необратимо - мы тонули друг в друге, мы топили друг друга, кости хрустели, кожу снимали мы лоскутами, блять. было больно
(я понимала, что здорово налажали, когда любили ушами и с недостаточно широко открытыми глазами себя подменяли своим отраженьем в том мире.)
после - не страшно. такие вещи остаются навегда, их не изменишь. и с этим не поспоришь - когда вырываешь свой корень - он отгнивает, цветенье прошедшего оставляешь снаружи - в ушедшем. а снаружи меня был С. был первозданным. был оправданием. всё взаимно.
но врать - так до конца. я продолжала в духе - с Х. путешествие, всё грязнее секс на стороне, С. приходил в бордель, чтобы со мной остаться, а я его лишь больше презирала, фу. он был причиной меня, а я была его причиной.
с этим миром пора прощаться. потом он прощается.

исход уже был на пороге, сфорсированы и обличены
лежали факты и их последовательность. до правды было не добраться. да и зачем, если не хочешь, чтоб добирались до твоей
мы с середины октября почти не говорили больше - лишь придя под утро, я день за днем неудержимо молча, прижавшись сзади и обняв так крепко, чтоб запомнить тех себя, которых мы прожили, молчанье нас делило; и глаза мои рыдали за двоих тогда - себя, оставшейся без сил и прошлого, и него, оставшегося без мечты и музы. мы взрослели. и самое святое оста(ва)лось в той постели
и это невозможно доказать, но в памяти впечатались мы крепко друг у друга. мы навсегда

и за мальчишескими плечами, слезами я не вымыла прощения, но лишь двойную боль оплакивала. и молилась, чтобы совершилось всё как можно мягче
и двух призраков, уже существовавших в этом теле,- любовь и нелюбовь ,- слились в одно, и потеряли свою значимость, приравнявшись в смысле
я прощала(сь, С.), с тем, ведь он залог существованья. той, которая была до.
возможно, и любила, но себя, и детство, (которое рвало -сь и лопало - сь и скрежетало от отчаянья, что чувствуешь всё это только ты один, ведь по другую сторону тот человек, которого обидел ты так сильно, что он больше не знает, кто есть он, раз остается без своего источника сознанья)
...что путь туда пройдя, правда не знаю - это скорость во мне говорила нечестно-нечётко, чтобы не сразу, то ли всё таки он, когда слёзы мои с щек набирал пальцами, так глаза свои сжимал яро, что детство играло в нём от обиды или глупости и невежества (о, мой любимый порок и основная предъява двум парам плеч, искреннее чем которые, я не обнимала.)
душу свою невесомую, легкую, я заключала в них,
и одновременно с ними прощалась.
первое свидание

Ну вот. Опять я растеклась, но чую, последний это раз, когда я прожила всё. Чуть не заплакала. Тогда я плакала все тридцать дней, а то и больше, в тишине. Мы жили жизнями, отдельными, но всё ещё совместно наблюдая за душами, танцующими похоронную ламбаду друг с другом, зная, так они и сгинут. разделившись в нас, чьи жизни находили отдаленье стремительней, чем пролетели те 4 года. или 8

В общем, всё. Мне хочется сейчас связаться с ним, и снова попытаться донести, но он не чувствовал тех слез в моих глазах, хотя ладони прикрывали мои веки, и, конечно, никогда он не поверит, и не могу его винить. желаю счастья, люблю. мгновение неповторимо, свидетелем остался лишь дальневосточный.

я выживала как могла, прокручивала ночи с кем попало, и последовательно с Т.О, поддерживавшим (и поддержавшим) карьерные стремленья, формировался план работы от Х., и крепчала связь, одновременно, работая на елках, рождался план побега на край света с Ч., и все непобедимей становилась жажда упороться, отключиться, побыть кем то другим, и счастливым. стресс ширился, и нервы щекотали, и взбудораженность была на высоте, - короче всё, что не давало боли хоть как то беспокоить - шло в ход. и набирало обороты

В новый год я дома два дня сидела с дорогим шампанским, купленным самим себе. С. заходил, но закрывалась так я, что спать не мог он больше в той кровати, где монстр убивавший мир его лежал. Он ложился на полу. В одежде. С бутылками, и мама его видела таким. Потом он зарекнулся приходить.

К февралю, мы пересекались только на тусовках, и повторилось то, что выше, только наоборот. Довел меня до мерзости, что я приближваться не хотела. Ушла.
Билеты на край света мне купил Х.
Были истерики, и пьянство, и грязь, крики, скандалы, чернь.
Все было как во сне, ведь дозы я не переставала множить, и на себя осознанно натягивать слоями отчужденье и забвенье, отключив свой мозг и тело.

Он обвинял меня особо в том, что я лишила его плана Б, который так расчетливо себе организовывала на протяжении дней Н за его спиной.
Да, у меня был Х и еще куча этих кавалеров)
Уезжая, порубила нити почти со всеми. Устала. Опустошена. Я не могла являться пред Х. в таком виде, и мы все ближе, и открытее, и честнее, проще. Счастливы, и появилось доверие. и с Ч. подружили мы прекрасно втроем. но, как могу я, себе позволить верить в это - и наслаждаться, если он ? и ???.. он, как ребенок, пишет мне стихи и письма.
Я вернулась. От С. ни слова. Я сразу за дороги, потому что - со всеми порвала перед отъездом, а что то отвалилось само собой. Т.О.

И я хожу. Охуеваю на колесе обозрения, с последних месяцев, от той точки, где одна, и нету ничего, чтоб удержало. Х. прекрасен, но он на другом краю земли, хоть и владеет чувством, мыслью, и даже вертится на языке, как полубог мифического плана.

Такие дела.
Все навалилось. Я новая, в новом мире, даю за себя ответ, но...

О насущном если, я сейчас упоротая, как в тот день, когда я в первый раз приехала к С. Только ехать не к кому, да и самой лишь очень отдаленно хочется куда-то.
Потому что есть работа, которую надо сделать, и сделать надо шикарно.
К тому, к кому есть уважение, хотеть нельзя, чтобы там ни говорил он. Совесть.
И вот сижу одна.
За окном уже залива не видно за новостройками. Это жизнь. И она сама всё расставит как надо, значит нет смысла переживать. Но и сберечь себя постарайся, пожалуйста, здоровым до того момента.

Дело в том, Мари, что сегодня у нас небольшой юбилей. Этот сентябрь волнителен, многое впервые, ты впервые, но не во всем, не омрачай себе праздник. Могу официально заявлять, что десять лет прошло, десять лет прошло, а я даже не заметила. Мне действительно страшно, надо признаться. Осенью 2005 года я знала, что все только начинается.

"Напрасно глазом - как гвоздем,
Пронизываю чернозем:
В сознании - верней гвоздя:
Здесь нет тебя - и нет тебя.

Напрасно в ока оборот
Обшариваю небосвод:
- Дождь! дождевой воды бадья.
Там нет тебя - и нет тебя.

Нет, никоторое из двух:
Кость слишком - кость, дух слишком - дух.
Где - ты? где - тот? где - сам? где - весь?
Там - слишком там, здесь - слишком здесь.

Не подменю тебя песком
И паром. Взявшего - родством
За труп и призрак не отдам.
Здесь - слишком здесь, там - слишком там.

Не ты - не ты - не ты - не ты.
Что бы ни пели нам попы,
Что смерть есть жизнь и жизнь есть смерть,
Бог - слишком Бог, червь - слишком червь.

На труп и призрак - неделим!
Не отдадим тебя за дым
Кадил,
Цветы
Могил.

И если где-нибудь ты есть -
Так - в нас. И лучшая вам честь,
Ушедшие - презреть раскол:
Совсем ушел. Со всем - ушел."

Пишет  Маленький товарищ Микки-Маузер:

Первым был Филип Дик (2 марта 1982 года). Потом Клиффорд Саймак (25 апреля 1988) и Роберт Хайнлайн (8 мая 1988), затем Айзек Азимов (6 апреля 1992), Роберт Шекли (9 декабря 2005) и Артур Кларк (19 марта 2008). Теперь вот Рэй Бредбери (5 июня 2012) и Гарри Гаррисон (15 августа 2012).

Можно долго рассуждать о том, что эти люди во многом сформировали научную фантастику как направление литературы, определили многие ее жанры, проложили пути развития etc. И грустить не только об авторах, но и о тех книгах, которые они так и не написали, ведь зачастую мы не можем простить умершему вдруг писателю того, что он лишает нас возможности привычного качественного рассуждения. The truth is out there.

Это было время какой-то удивительной искренности, с которой писатели говорили о том, чего еще нет, о мирах, которые не существуют, и технологиях, которые пока не придуманы. И в итоге именно они во многом сформировали тот мир, в котором живем мы с вами, нашу повседневность, которая еще полвека назад могла быть описана только в терминах science fiction.

С окружающей реальностью происходили интересные вещи – дизайн, например, стремился к некой "футуристичности", подчеркивая свою принадлежность к еще не наступившей эпохе, и это будущее вдруг оказывалось вокруг во вполне настоящем времени. Научные и технические разработки грядущего описывались настолько подробно и с такой верой в их реальность, что некоторые начинали думать: "Черт, а почему бы и не попробовать?".

Они не просто верили и предсказывали, они предлагали и изобретали. Кларк в 1945 году первым выступил с идеей размещения спутников связи на геостационарных орбитах – это большая часть нашей нынешней системы связи. Азимов в 1941 году начал говорить о робототехнике как о науке, придумав сам термин и сформулировав свои Три закона. А Брэдбери, помимо всего прочего, как-то помог создать пару вполне осязаемых торговых центров с революционным отношением к внутреннему пространству.

Это было время странного фантастического реализма. Нам рассказывали о вполне настоящем будущем, которое мы можем приблизить, или которого лучше было бы избежать, приложив в том и другом случае некие усилия. Нас учили думать и верить в свои силы.
И не рисовали прекрасные вселенные, в которые можно сбежать от постылых тягот собственной жизни, подобно мирам Толкина, все еще перенаселенным толпами эскапистов.

Ушли люди, которые в своем прошлом создали наше настоящее. И будущее теперь уже не то, что было раньше

URL записи

у меня болитотмечает свой день рождения. или не свой. это пёс (он собака)

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

А я говорил: бросай филфак, поехали на Аляску.
Заведём у юрты двенадцать собак, в полозья врежем коляску.
Будем встречать ледяной рассвет консервами из Канады,
Будем разглядывать волчий след, одеваясь в овечьи латы.

Какая теория прозы, ты что? а там океан и горы.
Там ветер смешался с водой и мечтой, порвав скалистые шторы.
Большая медведица ловит в воде звёздную жирную рыбу.
Там дорога из "где-то" ведёт в "нигде", минуя посёлок "либо".

Я точно тебе говорю: бросай. ты видишь? сегодня лето.
А ты собираешься что-то писать, учишь свои билеты,
И время на кофе и туалет, да кошку в комочке меха.
А нужен всего-то один билет, чтобы уйти, уехать.

Там будут живые: Ахматова, Блок - в виде цветных водопадов.
А по выходным там гуляет Бог. любит, до полураспада.
Там всё, что ты даже не сможешь прочесть, можно потрогать руками.
Но вот ты заводишь будильник на шесть, говоришь, что завтра экзамен.

А я повторяю: поедем со мной к луне цвета спелой клюквы.
Хватит глотать, разбавляя слюной, чужие смыслы и буквы.
Поедем. там тихо стучат топоры, бурлит золотая тина.
Там валят деревья в реки бобры, отстраивая плотины.

Засыпаешь. и книги твои храпят с чистых беспыльных полок.
Засыпаешь. висит Иисус распят, поскольку тоже филолог.

Выхожу от тебя и российский флаг закрывает собой звезду.
Через время я нагружу собак и огней тебе привезу!

Чтобы было чем жечь а-четыре, а-три, и тетрадки и книжный шкаф.
Привезу медведицу: вот, посмотри. не понравится - спрячу в рукав.
Я оставлю юрту с дубовым столом Экзюпери-пилоту.

Но, наверное, ты получишь диплом и устроишься на работу.

Что толку: творил, шевелил, бубнил, боролся с душой и с тушей?
И всё говорил, говорил, говорил, и требовал: слушай, слушай!
А, может, не нужно собак и юрт, не нужен рассветный мак...

Послушай, чего там вообще сдают?
Хочу поступить на филфак.